НовостиПрессаФотоВидеоДискографияИсторияКнига
Пресса

Ким Брейтбург: "Дом мне нужен для уединения"

1 октября 2005
Загородный дом композитора, площадью чуть более 200 кв.м, комфортно разместился на лужайке среди высоких сосен. Хозяин считает, что в маленьком доме есть своя, особая прелесть.

— Ким Александрович, поселок, в котором вы живете, очень большой и, судя по некоторым домам, видимо, старый?
— Поселок действительно старый. Раньше здесь были генеральские дачи, теперь живет много разного народа из шоу-бизнеса, с телевидения, известные артисты, спортсмены. Поселок так разросся — тысяча дворов — что у него даже существует свое почтовое отделение. Здесь более свободные нравы чем, скажем, на Рублевке, и заборы, если вы заметили, не такие глухие. Но зато нет единого архитектурного плана и много эклектики, легкий хаос, так сказать...

— Как вы нашли это место?
— Я здесь недавно, всего два года. На этой улице был единственный неосвоенный участок, который мой знакомый, занимающийся строительством, предложил приобрести. У нас с женой была дача на Рижском направлении: бревенчатый дом с печкой и удобствами внутри, но без газа, и мы решили, что здесь построим дом, в котором будем жить круглый год.

— И получилось — жить круглый год? Не сбежали в Москву?
— Привыкли. Ольга не работает, занимается хозяйством, а мой свободный график позволяет планировать дела. До работы мне всего час, и я стараюсь выезжать в такое время и в такие дни, когда нет больших пробок на дороге.

— Кто делал проект вашего дома?
— Мы взяли за основу готовый проект и прорабатывали с архитектором детали. Например, размер и расположение окон, где будет находиться терраса. То, что дом деревянный — даже не обсуждалось, это было желание жены.

— Строя дом, человек всегда воплощает в жизнь свою мечту. Насколько вы в этом доме выразили себя?
— Самовыражение у меня, слава Богу, происходит не через то, в чем я мало разбираюсь. Все-таки строить должен специалист, а ты можешь лишь давать какие-то замечания и вносить коррективы, потому что ошибиться в таком деле легко и получится тогда вместо дома курятник или, наоборот, такой огромный дом, что будешь, как белка, целый день сказать по этажам вверх-вниз. На самом деле, прежде чем начать строить, мы рассматривали много разных проектов и вариантов — таунхаус, например, — пока не остановились на этом маленьком доме, где второй этаж не слишком высокий, скорее, мансардный. А в идеале было бы иметь плоский одноэтажный дом.

— Но ведь у вас большая семья: двое детей и трое внуков. Не тесно?
— Все вместе не так часто собираются. Дети очень заняты. А если собираются, то не тесно. Чтобы принять внуков на лето, места достаточно. Жена не любит присутствия посторонних в доме, поэтому никто из прислуги у нас не живет.

— Однако ваша деятельность композитора и продюсера предусматривает широкий дом, со множеством гостей, друзей и приживалов, разве не так?
— Это зависит от человека. Живут все по-разному. У некоторых двери настежь и по дому гуляют сквозняки, а у других приоткрыты, но ровно настолько, чтобы впустить только самых близких.

— Раньше мы все жили открыто.
— Раньше, да. Во времена моей молодости мы любили водить большие компании. Но этот этап прошел, люди сейчас живут иначе, и я, наверное, стал другим: сделался более осторожным, лучше стал разбираться в людях. Даже на своих старых знакомых уже смотришь другими глазами. И они, кстати, смотрят на тебя так же. Особенно если ты чего-то добился, потому что до определенного момента кажется, что все мы равны. И так и было в советские времена, когда это еще и культивировалось всячески. А потом вдруг выяснилось, что кто-то вырвался вперед, кто-то остался позади, а кто-то где-то растворился. Люди, связи, оценки — все это находится в динамике и корректируется жизнью. Поэтому больших компаний не вожу. Друзья приезжают, но не часто. Мне некогда, я очень загружен работой на телевидении, у меня практически не бывает выходных. Дом мне нужен для уединения.

— Какие традиции уже успели сложиться в этом доме?
— Не хочу сказать, что я вовсе вне материи, но особых привязанностей к вещам или к накопительству у меня нет, наверное, потому, что вся молодость прошла на гастролях и к оседлости я относился скептически. Поэтому традиций нет, не сложились. Видно, что в моем доме не очень много деталей. Все просто, очень функционально, ничего лишнего. Дом не захламлен, и я этому очень рад. Я знаю такие дома, где предметов миллион и хозяева все везут и везут их из разных стран. Мой дом очень простой, и здесь в большей степени какие-то Ольгины привязанности, чем мои. У нас в семье культ кошек — мы очень любим животных и балуем своего чудесного кота — и любовь к кошкам обыграна в интерьере: например, вот на полочке — коллекция котов, которую жена собирает, подушечка с изображением кота или просто какие-то вещи, сделанные руками Ольги: панно, вязаные покрывала. Она у меня очень рукодельная. А мне лично, кроме компьютера и карандаша, ничего, по большому счету, не надо. Но мне уютно здесь жить благодаря жене.

— Вы, наверное, легкий в быту человек?
— Не уверен. Я очень погружен в свою профессию и по натуре не очень веселый, немножко бука, поэтому жить со мной, наверное, не так-то легко, особенно оттого, что я в высокой степени занят, а жене, возможно, хотелось бы, чтобы мы чаще где-то бывали вместе. Заниматься бытом не очень люблю, тем не менее, я — человек домашний. Даже выйти куда-то на презентацию для меня определенный напряг. В моей жизни много было сцены. 20 лет я провел на сцене и объехал полмира. С 1984 года мы начали выезжать.

— А до этого не выпускали?
— До этого статус, наверное, был не тот. Но в какой-то момент нас стали выпускать и в Италию, и во Францию, в Испанию. Все скандинавские страны мы посетили с концертами, причем выступали не для русской публики, в Германии —для немцев, в Италии — для итальянцев. Мы играли в лучших залах, где работали мировые звезды рок-музыки.

— Вашу рок-группу «Диалог» заметили и оценили, скорее, на Западе, чем у нас. Это сильно ощущалось?
— Не могу сказать, что дома мы были обойдены вниманием совсем. Все-таки мы собирали стадионы и дворцы спорта, но у нас не было доступа к телевидению. Мы пели песни на стихи Арсения Тарковского, Евгения Евтушенко — а это были полузапрещенные стихи. Официально это не приветствовалось, так что «Диалог» была группой без права показа по телевидению. Но мы давали гигантское количество концертов, наши записи расходились по рукам - и это сделало нам имя. Но музыка эта скоротечна. Да и песни сейчас не могут жить долго. Долго живущие песни — это порождение маленьких информационных полей, которые были в пятидесятые-шестидесятые годы. Тогда песня закреплялась в сознании большинства, потому что радиостанций было три, телевидение одно. Я имею в виду, у нас в стране. Поэтому старые песни — времен Отечественной войны и довоенные — благодаря фильмам передавались из поколения в поколение. Тогда это было естественно. Чуть позже это было уже навязано пропагандой. Кого-то из композиторов и исполнителей навязывали массам силой, кого-то искусственно отстраняли от эфира. Комсомольские хиты — это же не настоящие хиты. Настоящий хит — «Подмосковные вечера». А сегодня, когда возвращается великодержавное сознание и пафосная составляющая нашей внутренней политики, опять возникла некоторая востребованность в песнях такого свойства. Даже я написал несколько: «Дом родной», «Русский парень». Это было обусловлено еще и форматом программы «Народный артист», потому что выходит она на канале «Россия».

— Специалисты в музыке считают: золотая эпоха хитов приходится на тридцатые-пятидесятые годы прошлого века, когда было создано наибольшее количество бесспорных шедевров. Что вы на это скажете?
— Отчасти соглашусь, отчасти нет, так как и в то время многие песни были навязаны средствами массовой информации. Но, конечно, были сформулированы какие-то новые стили, жанры, джаз шагнул в широкую аудиторию, безусловно, все это сильно повлияло на историю развития легкой музыки в целом. Но все-таки начиная с пятидесятых очень большую роль играло радио, а значит, определенным образом вкус массам был навязан.

— Ким Александрович, когда ваша песня уходит к исполнителю, вы как автор ревнуете к нему свое творение? То есть, переживаете ли, как он ее споет?
- Это вопрос по существу. И дело тут не в ревности, а в том, что даже простые слова все понимают по-разному, а уж когда песня, музыка, где миллион нюансов и очень много всяких инверсий, очень важно, чтобы кто-то один протрактовал все до конца: в каком стиле это будет сделано, как это будет звучать, как это петь. И это занимает у меня много времени, ведь большую часть своих песен я продюсирую и присутствую на записи вокала. В некоторых случаях отдаю свои песни исполнителям, и они делают все сами. Бывает, очень хорошо сделано, иногда не очень хорошо. Мастерам, звездам можно доверять в большей степени, они предсказуемы, а молодые еще в поиске, их надо вести.

— Можно ли подсчитать материальную выгоду от песни, которая станет популярной?
— На самом деле шоу-бизнес не настолько прибыльное дело и очень рискованное. Одно дело, торговать цветными металлами или нефтью, и совсем иное дело, когда деньги вкладываются в людей, как в нашем случае, потому что люди — товар отвратительный. Скоропортящийся. Поэтому всегда большие погрешности в расчетах. До определенного момента — а природа людей всюду одинакова — пока продюсер нужен исполнителю, пока он неизвестен и нуждается в опеке и поддержке, он подчиняется, льстит, лицемерит — лишь бы добиться своего. А цель, естественно, одна: достижение популярности, осознание собственной необходимости и, конечно, материальные блага. И как только они этого достигают — начинаются проблемы. Тогда никакие контракты не в состоянии этих людей сдержать. Поэтому я для себя давно вывел формулу: контракт — но до определенного момента. А дальше — либо вместе, либо расходимся, потому что больше друг другу не нужны. В этом бизнесе, как и в любом другом, рентабельность рассчитывается так же: есть определенные пропорции вложенных денег и труда. Но есть и моральная составляющая: не только ради выгоды ведь работаешь, это еще и способ самовыражения, самореализации.

— Как вы относитесь к современной эстраде, на которую сейчас так много нареканий из-за низкого качества текстов и музыки?
— Я не считаю, что поп-музыка — это плохо. Плохая поп-музыка — плохо. Сейчас все живут в напряженном ритме и где музыку слушают? — в основном, по авторадио, когда в пути. Соответственно, и музыка такая, не очень в нее погружаешься, как бы скользишь. Не всегда хорошее означает популярное. Иногда наоборот: низкого качества музыка или тексты совсем низкого пошиба становятся суперротируемыми. Культура у нас в стране стала очень низкой, и здесь композитору надо иметь чутье, не утратить вкус и не пропустить момент, когда он должен сам себе сказать: вот Рубикон, и я за него не перейду.

— Вы начинали свою карьеру в другое время и в другой эстетике, однако востребованы и сегодня. Как вам удалось одной ногой не застрять в прошлом, чтобы потом говорить: «Вот тогда было — да! А сейчас что?»
— Я знаю многих музыкантов своего поколения, которые именно так и рассуждают: «А вот раньше!». Думаю, эти стариковские рассуждения непродуктивны, а время вспять не повернешь. И если не будешь идти в ногу со временем, то неизбежно станешь аутсайдером. У Сергея Михалкова есть такие строчки: «Ты старомоден — вот расплата за то, что модным был когда-то». Стараюсь идти в ногу со временем, хотя понимаю, что все-таки я несколько консервативен по отношению к молодым авторам. Но пока мне удается как-то держаться и создавать такие песни, которые и молодежь, и те, кто постарше, воспринимают как свою музыку.

— Как, по-вашему, жена композитора должна быть музыкальной?
— Не знаю, обязана ли, но определенный вкус, мне кажется, должна иметь. Я доверяю вкусу своей жены, она — первый слушатель моих новых песен. Самое главное, жена композитора должна иметь терпение. Песни пишут миллионы. Также, как и стихи. И на этом фоне выделиться и утвердиться очень сложно. Поэтому жене нужно запастись громадным терпением и верить в своего спутника, что он, в конечном счете, всего добьется.

— Кем стали ваши дети?
— Алексей высококлассный звукорежиссер, Маша учится на врача. И я одобряю их выбор, так как считаю, что лучше иметь стабильную работу или какой-то более или менее предсказуемый бизнес, чем работать в шоу-бизнесе.

Журнал "Мир & Дом. Residence" / октябрь 2005
+Увеличить +Увеличить +Увеличить +Увеличить +Увеличить +Увеличить +Увеличить
Сделано в студии: